Каким был пасхальный стол: "вкусные" отрывки из произведений отечественных авторов

О Пасхе говорили многие русские писатели, и не последнее место в этих текстах занимают описания пасхального стола. И каков бы ни был масштаб таланта самого писателя, этот момент у него всегда выходил прекрасно. Может, это парадокс — а может, чудо.

 

Вот как описывал пасхальный стол революционер-народник Феликс Волховский: «Во всю внешнюю стену столовой протянулся пасхальный стол в добрых полтора аршина ширины и более сажени длины. Он накрыт белоснежной скатертью, а на нем... Боже мой, чего только на нем не было!.. По самой середине, стоймя, прислоненный к стене (вот, как ставят картины) помещался "пляцек" – четырехугольное сдобное печенье в руку толщиною, около аршина длины и соответствующей ширины. На нем при помощи нарезанного продолговатыми стружками белого миндаля была очень искусно изображена фигурная корзинка, а из нее, в виде правильного полукруга, простирались изюмные, миндальные, мармеладные и иные, восхитительные в своей съедобности, цветы. К пляцку справа и слева теснились, словно нежные и стройные одалиски к своему султану, с полдюжины "баб" разного сорта и консистенции (еще несколько имелось в резерве – в кладовой!). Верхи их были покрыты белою или розовою сахарною глазурью с инкрустациями из вареных в сахаре фруктов и изящнейшими разводами из разноцветного сахарного "мака"».

 

Сложно представить пасхальный стол и без кулича. Куличи, как и «бабы», готовились в русской печи, в огромных формах, которые по объему могли сравниться разве что с ведром. Для украшения их использовалось разноцветное пшено, поджаренные и мелко порубленные зерна миндальных орехов или съедобные цветы.

 

Лакомился сам куличом и угощал гостей и герой Николая Васильевича Гоголя в «Мертвых душах» Плюшкин: «Вот посмотрите, батюшка, какая рожа! — сказал Плюшкин Чичикову, указывая пальцем на лицо Прошки. — Глуп ведь как дерево, а попробуй что-нибудь положить, мигом украдет! Ну, чего ты пришел, дурак, скажи, чего? — Тут он произвел небольшое молчание, на которое Прошка отвечал тоже молчанием. — Поставь самовар, слышишь, да вот возьми ключ да отдай Мавре, чтобы пошла в кладовую: там на полке есть сухарь из кулича, который привезла Александра Степановна, чтобы подали его к чаю!.. Постой, куда же ты? Дурачина! эхва, дурачина! Бес у тебя в ногах, что ли, чешется?.. ты выслушай прежде: сухарь-то сверху, чай, поиспортился, так пусть соскоблит его ножом да крох не бросает, а снесет в курятник».

 

Помимо куличей разных размеров, на пасхальном столе белели творожные пасхи. Для этого молоко специально собирали на протяжении всего поста, чтобы затем из него сделать сначала творог, а потом и вкуснейшие пасхи разных сортов – сырые, вареные или печеные. Вот как вспоминает приготовление пасх маленький Ваня – герой романа Ивана Шмелева «Лето Господне»: «У Воронина на погребице мнут в широкой кадушке творог. Толстый Воронин и пекаря, засучив руки, тычут красными кулаками в творог, сыплют в него изюму и сахарку, и проворно вминают в пасочницы. Дают попробовать мне на пальце: ну, как? Кисло, но я из вежливости хвалю. Я помогаю тереть творог на решетке. …Протирают все, в пять решет; пасох нам надо много. Для нас – самая настоящая, пахнет Пасхой. Потом – для гостей, парадная, еще "маленькая" пасха, две людям, и еще – бедным родственникам. У нас пахнет мастикой, пасхой и ветчиной». 

 

Особым подарком выступали в пасхальном торжестве крашеные яйца - крашенки, крапанки, драпанки, малеванки, яйчата и писанки. Многообразие крашеных яиц на пасхальном столе было огромно, отличались они не только способами окрашивания, но целями, для которых были предназначены. Домашние хозяйки достигли в этом огромного мастерства. Яйца расписывают причудливыми узорами, красят в различные цвета. Но больше всего яиц, окрашенных в красный цвет. На пасхальном столе писанки выкладывали вокруг кулича и «горки» из пророщенных злаков (овса, пшеницы), оживлявшей стол своим нежно–зеленым цветом. Рядом на блюде с проросшим овсом или пшеницей выкладывали крашенки, драпанки, крапанки и малеванки – все эти яйца предназначались для еды.

 

Вот какие яйца рассматривал главный герой в повести «Лето Господне»: «Вот хрустально-золотое, через него – все волшебное. Вот – с растягивающимся жирным червячком; у него черная головка, черные глазки-бусинки и язычок из алого суконца. С солдатиками, с уточками, резное-костяное…»

 

А у Александра Ивановича Куприна есть рассказ «Пасхальные яйца»: «…Завтра у нас Светлое Воскресение, и я по всем этим вашим кулечкам, сверточкам и картоночкам вижу, что вы несете домой праздничные подарочки: разные там яички со змеями, составные яички с колечками, барашками, цветочками. Вижу, как вы целый день бегали по магазинам в толпе, в давке, забыв даже об еде, и теперь, счастливые, усталые и голодные, зашли сюда, в кабачок, перекусить на скорую руку. Ну, вот я вам и расскажу, как через одно пасхальное яичко я лишился наследства, родни и поддержки, и все это в самых отроческих годах».

 

По православной традиции, крашеные яйца освещали в храмах. Их дарили родным и знакомым, раздавали нищим, оставляли в церкви. Освященное пасхальное яйцо ели первым, когда возвращались с заутрени и садились за праздничный стол.

 

Заведующая отделом обслуживания районной библиотеки Елена Белобородова отмечает: «И пусть сейчас к Пасхе нам не шлют из Почепа окороков, и не сажаем молочного поросенка на утонченную диету, но, тем не менее, все так же достаем в преддверии праздника самые удачные и проверенные рецепты куличей, вытаскиваем деревянные пасочницы, доставшиеся нам от наших бабушек, и собираем луковую шелуху, чтобы покрасить яйца. Потом всем миром красим, варим и печем, переживая о результатах наших трудов. А дальше с гордостью поставим праздничные яства на традиционный пасхальный стол».

 

Елена Белобородова,
заведующая отделом обслуживания