Александр Суворов.
Рос Александр в век дочери Петра – Елизаветы.
Был мальчик маленький, но бойкий, как юла.
Его отец – полковник князь Василий
Был другом чёрного арапа – денщика Петра.
Тот, генерал- майор, проверил мальчика,
«Пригоден - ли к военной службе?».
«Как сказать?
На все вопросы отвечал толково,
Не смущаясь,
Но, а здоровьем слаб,
И маловат!
При том скажу – сам Пётр Великий
Его бы в гвардию отправил,
Не страшась!» -
Так говорил арап Петра Великого.
Так стезя полководца началась!
Пятнадцать лет служил Суворов честно.
С солдата начал, и вперёд пошёл.
Был рядовым,
А стал он подполковником.
К тому ж сказать - не в гвардии служил.
Не на парадах,
Где чин легко добыть,
И часто без труда.
А в рядовых полках,
В пехоте
Все тяготы армейские вкусил -
И Родине достойно там служил!
К солдатам русским относился бережно.
Не оскорблял,
Не бил,
А уважал.
Любовью отвечали подчинённые!
Он русского солдата понимал!
В Семилетней войне Александр не раз был в сраженьях.
Под началом других генералов ходил.
Был отмечен наградами,
Был любим командирами,
И в реляциях часто
Подполковник Суворов звучал.
Для себя он познал, как неправильно биться,
Как колонны маневром вести, и внезапно напасть.
Знал, что русский солдат терпелив в непогоде,
Безудержно он стоек в бою,
И безумно он храбр!
Но вот окончилось правление Елизавет Петровны.
Безумный Пётр III стал царём.
Недолго правил, начудил немало.
И Фридриху Великому победы русских войск,
Он просто так отдал!
Страна негодовала от позора.
Гвардейские полки свершили малый бунт.
И в Гатчине убили прусского героя.
Так лихо начался в России новый век.
Екатерина властною рукою,
Не торопясь, державу прибрала.
Европа в это время не дремала.
В судьбу страны французский двор вмешался.
И агенты его начали на Россию
Поляков, турок подло натравлять.
Подняли бунт очередной паны - конфедераты,
Им - Вильну Польшу подавай!
И турки за Дунаем собирались -
Им тоже земли Украины все отдай!
Ну, а Суворов вольных панов
Громил по долам, да и по лесам,
Атаковал их скоростью солдатской,
Быстрым маршем.
На штык их крепости и города
Внезапно штурмом брал.
Когда же русские, прусаки и французы
По договору, да на три куска
Полячьюспесь, её державность
Разрезали ножом,
Небрежно так,
И словно не спеша,
Суворов был из Польши послан к туркам.
Его Румянцев,
Генерал-фельдмаршал, поджидал.
Война с османами уже была не шуточной.
И славный гений Александра засверкал.
Под Туртукайским гарнизоном
Суворов смелый поиск произвёл.
Внезапно так через Дунай ударил.
Что город-крепость с ходу взял.
Из крепости послал Румянцеву депешу он:
«Слава Богу! Слава Вам!
Крепость взята! Суворов там!»
Война шалила и дымилась,
Дунай охвачен весь огнём.
На левом берегу
Всё турки захватили.
Один Суворов в Гирсово в бою.
Атаки турок отбивает,
И неприятель уязвлён.
Штыками в воду и овраги
Был сброшен враг, и там пленён.
Гусары вместе с казаками
Атаковали янычар.
Они их гнали тридцать вёрст,
Разбили турок, пленных брали.
Османы в том сраженье потеряли
Чуть больше тысячи бойцов, и много командиров.
Суворов за удачные сраженья награждён -
Чин генерал-поручика ему вручён.
Шли годы,
На Южных рубежах бои не прекращались
Суворов всюду побеждал,
По службе продвигался не спеша.
Стал генерал-аншефом в восемьдесят шестом году,
Начальником всех войск от Польши до Тавриды.
Граф Сюгер так тогда писал о нём:
«Он гений, по достоинствам своим,
Философ он, со странностями то же».
А сам Румянцев,
Генерал- фельдмаршал, говорил:
«Вот человек, который, всех уверить хочет,
Что он глуп,
Но, ведь никто ему не верит!»
В устье Днепра тогда лежала
Кривая, тонкая и длинная Кинбурнская коса.
Она спокойно Днепр запирала.
На ней стояла крепость русских, очень небольшая.
Но очень даже важная,
Для русских и осман.
Она мешала кораблям турецким
Вверх по Днепру прорваться без проблем,
Чтоб сжечь Херсон и Николаев,
Где верфи русские стоят.
Предать разору, и войне
Всю Малороссию, Тавриду,
И Крым под турок взять назад,
Поставив там татар – вассалов,
Гиреев ханов на престол ввести,
Кровавыми набегами,
Чтоб русских донимали.
Под Кинбурнгом Суворов турок бил,
И крепость Очаков почти пленил,
Да не хватило сил
Взять крепость малой кровью.
От генералов подкреплений вовремя не получил!
Потёмкин позже крепость взял большой кровью.
В Молдавии с австрийцем Кобургом,
Прекрасным полководцем,
Напал Суворов на Фокшанский лагерь турок.
И в нём он их разбил.
Бросая пушки и знамёна,
Обозы, раненых солдат,
Бежали турки, к Рымнику спеша,
Кричали в шоке,
Вслед идёт «Топал-паша» -
Так османы Суворова прозвали.
Соединив свои войска
С австрийскими войсками
Суворов всех направил на врага.
Каре союзников пошли вперёд.
На них сам визирь бросил конников орду.
И страшной лавой сорок тысяч конницы намётом
С размахом ринулись на русские полки.
Картечью и штыком атаки отбивая,
Солдаты шли вперёд,
Суворов был средь них.
Кричал он в гуще боя громко:
«Смотрите туркам не в глаза! На грудь!
Туда всадить штыки придётся!»
Казачья конница, стоявшая вдали,
Врубилась с ходу тут в османские ряды!
Долина, простиравшаяся на восемь вёрст
До Рымника реки,
Ужасное являла зрелище
И гибели и беспорядка.
А на мосту затор с обозами и конными полками.
С него османы в панике бросались в воду,
Во множестве тонули в глубине воды.
Стотысячная армия разбита у реки
И здесь она рассеяна навеки!
Обоз визиря, сто знамён и 80 пушек,
К ним золотой шатёр,
И планы, карты, и казна –
Всё было брошено к ногам союзников.
У Рымника разбиты турки в прах!
Визирь, позора не снеся,
Не взятый в плен, в ужасной той резне,
Скончался где-то у румын в деревне.
Так кончилась Молдавская война.
Суворов получил Георгия (теперь уж 1 степени)
Из рук царицы.
Стал графом Рымникским,
Ещё в награду
Бриллиантовые знаки
Андреевского ордена, и шпагу,
Всю в бриллиантах,
К ней драгоценный перстень.
Австрийский император в наградах не отстал:
« Стал наш генерал-аншеф
Теперь же графом
Священной Римской империи».
(Тогда так Австрия звалась)
И после праздников и всех наград,
Он вновь отбыл на поле боя.
Суворов прибыл в декабре под Измаил.
Послал он коменданту крепости своё письмо:
«Сераскиру, старшинам, и янычарам всем.
Я сам, с войсками сюда прибыл.
Даю двадцать четыре часа вам всем на размышление –
И Воля.
Мой первый мой выстрел – И уже неволя!
Пошлю войска на штурм –
Тогда уж всем вам смерть!»
Тотчас был собран при войсках совет военный.
Где выступая, Суворов краток был:
«Дважды стояли войска перед крепостью,
Дважды вы взять Измаил не могли.
В третий раз штурмом командую я,
И крепость возьмём, или все здесь умрём!»
С восходом солнца шестьсот орудий русских
Открыли по стенам сильнейший огонь.
Весь день гремела канонада,
И турки отвечали горячо,
Но к вечеру огонь их стал стихать,
А с темнотой он вовсе замолчал -
Подавлены все турок батареи,
Прислуга их уж перебита вся!
А рано утром (в шесть утра)
Как в молоке, в густом тумане
Колонны русских двинулись на штурм.
Солдаты, офицеры
Отважно бросились в глубокий ров,
И вскоре ворвались на вал,
Где с лестницами, где просто по уступам.
К восьми утра все стены Измаила пали!
Бой перешёл на улицы, в дома.
Ворота крепости уже открыты были,
И в них вошли российские войска.
Жестокий бой шёл в каждом доме,
И каждый двор стал крепостью для них.
Метались турки, саблями рубились.
Но всё же были просто сметены,
И погибали на штыках у русских.
Уже в 12 дня в последнем Редуте Тобия,
Сам сераскир,
Две тысячи солдат –
Последние защитники – герои,
Погибли под штыками гренадер,
В безжалостном бою кровавом, рукопашном.
МахмедАйдозле - комендант турецкий
Убит был сам в редуте Тобия.
!6 штыковых ударов было
У мёртвого сераскира в груди.
На площадях, на улицах, в домах
Погибших турок и татар насчитано
Аж двадцать шесть тысяч человек.
Лежали среди тел убитых
Четыре двухбунчужные паши,
И шесть татарских принцев крови.
Под Измаилом наших полегло
Четыре тысячи солдат,
Ещё шесть тысяч русских получили раны.
Из шестисот пятидесяти офицеров,
В строю осталось двести пятьдесят.
В трофеях было
Двести шестьдесят пушек,
И триста сорок пять знамён,
Вдобавок взяли десять тысяч лошадей.
Солдатам дали, как добычу,
Товаров больше, чем на миллион рублей.
Суворов был под Измаилом -
Всего неделю. Вот блестящий результат!
Он сутки крепость артиллерией долбил,
А штурмом взял за шесть часов весь Измаил.
Который раз за восемнадцатый суровый век
Вновь задымилась Польша.
Хотела сбросить царский гнёт,
Свободной стать, Великой Польшей,
Как когда – то.
Хотела русских потеснить,
И чтоб была великая страна,
И чтоб раскинулась она от моря и до моря.
Восстание возглавил Тадеуш Костюшко -
Великий польского народа сын.
Но тут Суворов в Польшу послан был.
Разбил повстанцев он под Тересполем в прах, и в дым!
Тринадцать тысяч всех повстанцев
В распыл пустила артиллерия его.
А сабли конницы, штыки пехоты
Рядами положили беглецов!
К Варшаве, после поражения Костюшко
Поляки стали стягивать войска в начале октября.
В предместье Варшавы Праге
Построены высокие валы.
И рвы, и башни из камней,
И волчьи ямы, и сто орудий батарей.
А ко всему ещё есть тридцать тысяч панов,
Которые за Вильну Польшу рады умереть.
А генерал-аншеф Суворов против Праги
Всего – то выставил орудий восемьдесят шесть,
Ну и бойцов – суворовских богатырей
Всех –
Двадцать пять тысяч ветеранов,
А с ними смелость, натиск, дерзость, наконец!
Днём двадцать третьего числа
Прочитан был Суворовский приказ по армии суровый:
«Взять штурмом Прагу!
И в дома не забегать!
Врага, просящего пощаду –
Щадить на месте сдачи!
С бабами не воевать!
Не трогать малолеток!»
К утру двадцать четвёртого числа
Вся Прага и Варшава нам сдалась.
Всех польских воинов отпустили на свободу.
Оружие у офицеров велено не брать!
И от таких щедрот
Российского генерал-аншефа,
Вся Польша сложила оружие Суворову у ног.
Императрица же - за покоренье Польши
Герою полководцу чин фельдмаршала дала.
А Фридрих Вильгельм II,
Король пруссаков –
Дал орден Красного и орден Чёрного орла.
Здесь всю войну закончив быстро
И почти бескровно,
Суворов послан был на юг.
Там образованы три армии, готовые, к боям.
Ведь Турция не сломлена,
Готовится к реваншу!
Фельдмаршал выпускает на южных рубежах России
Свою Инструкцию войскам.
Она «Наукой побежать!» зовётся,
Она военный катехизис,
В руках российских офицеров.
Вот некоторые положения его - неполный вариант:
«Стреляй редко, да метко!»,
«Штыком коли крепко!»
«Береги пулю в дуле.
Трое наскочат: Первого заколи,
Второго застрели,
Третьему штыком – карачун!»
«Фитиль на картечь, - Бросься на картечь:
Летит сверх головы.
Пушки твои, - Вали на месте, гони, коли,
Остальным давай пощаду, грех напрасно убивать!»
«Обывателя не обижай!
Он нас поит и кормит!
А солдат не разбойник!»
«Святая добыча!
Возьми лагерь врага – Всё ваше!»
«У неприятеля те же руки,
Да русского штыка не знают!»
«Ученье свет - А не ученье тьма!»
Но вот и кончился дворянский век Екатерины.
На смену опытности и расчёту русской немки,
Цинизму, зоркости в делах Европы,
Во царствовал романтик Павел I ,
Он пруссофилом был.
Царь стал врагом Екатерининских порядков.
Он пролил ливень милостей на новый двор.
Освободил всех узников – врагов из тюрем.
Радищева, Костюшко, братьев Трубецких,
И Новикова также он простил.
Обрушил он реформы на армию, и на Россию тоже.
Он запретил использовать солдат
На службе по домам,
И дачам, и в деревне.
Слил части Гатчинские и Гвардейские полки в одно,
И исключил со службы офицеров,
Которые покинули полки,
Совсем не важно, по какой причине,
Не волновало вовсе - то царя!
Стремился Павел I
Российские войска построить
Под прусский образец.
А если нет –
За сущую безделицу
Ссылались все в Сибирь,
Сажались в крепость,
Иль выгонялись с службы!
Любимец Павла Аракчеев
Сам лично обучал Преображенский полк гвардейский.
И форменной нововведённой палкой
Он выправку ударами вправлял.
Бил без различия простых солдат и даже офицеров!
И часто рвал усы он у гвардейских гренадеров.
А посему, Страх сделался мотором главным службы.
Суворов с русской армии отправлен был в отставку,
Уволен он со службы, без ношения мундира,
Что может быть позорнее такого увольненья!
Уехал полководец в Беларусь, в местечко Коблин.
С фельдмаршалом опальным, в имение его
Перебрались заслуженные офицеры,
Оставившие службу у царя,
С Суворовым чтоб быть.
А Александр каждого землёй с крестьянами снабдил,
Чтобы в достатке у него все были.
На восемнадцать офицеров
Он тысячу сто восемьдесят душ крестьянских
За верность подарил, да и за службу вместе с ним.
По именному повеленью Павла
Фельдмаршал с южной стороны страны
Отправлен был на Север, в ссылку,
Под Новгород,
Под жёсткую опеку тамошних властей,
И лично губернатора Митусова контроль,
В село Кончанское. - Предполагалось, что навеки.
Там вместе с деревнями,
Что окружали то имение кругом –
Всё было собственностью Александра навсегда,
Всё это кровью, ранами, победами на поле боя,
Заслужено и дарено императрицами
Елизаветой и Екатериной,
За боевые подвиги его.
Поведав об опале полководца,
И видя беззащитность ссыльного героя,
Нашлись подонки, что предъявили иски
На сто тысяч рублей
Сражённому российскому Гераклу.
Мол, должен им Суворов был когда-то.
Все иски были в основном построены на лжи!
Бездоказательны!
Но, пакостны!
Да, просто и глупы!
Но Павел Iбыл предвзят и строг!
Все иски скрупулёзно рассмотрел,
И подписи поставил –
Всё перечисленное оплатить и в срок –
Заставил!
Россия вся любила полководца.
Его опала стала для царя
Со временем чревата недовольством
Народом, армией, Двором, Гвардейскими полками.
И Император вынужден был ссылку отменить,
Курьером срочным ко двору героя пригласить.
Суворов, зная Павла Iноров,
Скакать на тройках быстрых в Питер отказался.
По слабости здоровья на своих дрогах,
Он обещал в столицу потихонечку приехать.
Ждал император с нетерпением его,
Хотел простить обиды все,
И помириться.
Суворов же в пути не торопился,
Тихонько ехал на конях,
Спокойно отдыхал на станциях почтовых.
А прибыв в Петербург, и Зимний посетив,
Чудить в дворцовых залах начал сам,
Всех задирать придворных,
Смеяться, и шутить.
Тем самым он высказывал своё неодобренье,
Мундирам прусским, что сверкали при царе,
И всем тут заведённым при дворе порядкам.
Тут прибыл Павел I во дворец.
Минуя многих, что ждали аудиенции царя,
Сам за руку Суворова он взял,
Через толпу придворных в кабинет провёл.
В течение беседы «Тэт - на тэт»,
Царь приглашал фельдмаршала на службу.
Но полководец на посулы, отвечал так:
«Нет!»
Ведь Павел I в армии ввёл «Прусские» порядки.
Суворов же хотел всю власть над армией иметь,
И самобытность русской армии оставить!
Так император Павел I и фельдмаршал разошлись.
И полководец вновь отправился в деревню,
Теперь уже не в ссылку,
А просто на покой.
А между тем в Европе гром гремел.
И Франция грозила всем, и побеждала.
Отбросив коалицию монархий
От своих границ,
Войну она перенесла в чужие страны,
Победоносно их громя,
Несла она народам революции порядки.
Свободу, равенство,
Крестьянам землю,
Смерть всем королям.
Наполеон кроил Европу, как хотел,
С ним вместе воевал с войсками коалиции Массена,
И генерал Моро, и генерал Журден.
Внезапно корсиканец Мальту захватил,
Где ПавелI был магистром -
И император это не стерпел,
Он объявил войну французским якобинцам.
План был таков:
Объединившись с Австрией, в союзе с Портой,
С парламентом английским, наконец,
Такой вот коалицией громадной,
Французов задавить, и разгромить.
От императорского Венского двора,
К царю пришло письмо в Россию.
В нём император Франц писал,
Чтобы Суворов сам возглавил,
Австрийские и русские войска,
И тем судьбу Италии и Австрии решил.
Суворов срочно вызван в Петербург вторично.
В Генштабе Павел I принял полководца
Пойдя фельдмаршалу на встречу, царь сказал:
«Веди войну с французами, по своему,
Как знаешь!»
Так император русский «Прусский» узел развязал,
И армия вздохнула облегчённо,
Ведь сам Суворов во главе её в Европе встал.
Французы на полях сражений
Не раз гоняли и австрийцев и пруссаков,
Пытавшихся Республику Французскую добить.
Не выходило так –
Французские войска
Давно уж сами перешли границы,
И захватили
Италии, Швейцарии, Голландии,
И прочих стран куски.
Везде они своё Республиканское правление
Вводили.
Война для Франции теперь,
Уж не стала обороной.
Чем дальше продвигались вглубь
Республиканские войска,
Тем больше брали контрибуций и трофеев.
Теперь захватчиками стали все французы,
Для всех штыком и пушками
Освобождённых стран.
А Северная Италия,
Давно для всех как ключ.
И двери открывает он
Во Францию, Швейцарию,
И Австрию наконец.
Италия в каналах вся, густо населена,
На плодородных землях
Деревни, города,
Да только почему – то, вся нищая страна.
Войска российские шли к речке Адде,
Непроходимой в брод,
С крутыми берегами,
Болотами у устья,
И на сто вёрст по берегу –
Ни одного моста.
Три дня длилось сражение,
Французов мы разбили.
Убито их три тысячи,
А пленено всех – пять!
Суворов взял Брешиа,
Крупнейший город-крепость,
Ломбардия у русских ног, и у австрийских тоже.
Открылся путь к Милану, который, с ходу взят!
И планы у Суворова – Мантую осадить.
Французам же разбитым в прах,
Не дать соединиться вновь.
Ну, а Генштаб Австрийский, напуганный успехами,
Хотел, чтобы фельдмаршал, стоял на речке По.
И чтобы не форсировал её он правый берег,
Инструкции австрийские превыше здесь всего!
Но русский ведь Суворов,
Плевал он на австрийцев,
А всю войну вести он будет,
Как, где, когда захочет сам.
Австрийцы же, ведя свою игру,
Фельдмаршалу прислали вести,
О всех передвижениях французских войск -
Обманные,
И сбили тем военный ход войны.
Не русским,
А себе по большей части навредили,
Суворову нагадили, все карты сбили нам.
Благодаря австрийским генералам,
Разбиты русские войска у Башньяны.
Фельдмаршал, находясь далёко,
Не смог отряду Розенберга сам помочь.
Убито, ранено и пленено у русских
Одних лишь офицеров семьдесят чинов,
К ним тысяча сто семьдесят солдат.
А посему Суворов приказал
Всей армии вернуться
На левый берег речки По.
Французов отличала в тех сраженьях
Энергия и не шаблонность действий,
Маневренность,
Способность затаиться иногда,
И вновь напасть внезапно.
Суворов им в ответ предложил «Глазомер»,
И «Быстроту», и «Натиск»,
Энергию удара русского штыка,
И неослабное преследование
Уже разбитого врага,
Высокую моральную поддержку у полков,
И стойкость войск на поле боя.
Под стенами Турина в мае
Он батареи развернул,
И в ночь начал обстрел и города и цитадели.
Турин был прочным валом обнесён, и бастионами,
И каменной стеною,
И был, по мнению французов,
Конечно, неприступен он.
Но город всё ж Суворовым был взят.
Пьемонтцы сами захватили мост,
И в городе открыли все ворота.
Французы город бросив,
Поспешно отступили в цитадель.
В ней спешно закрепились,
И оттуда,
По Турину из пушек обрушили огонь,
Град бомб, картечи,
И калёных ядер.
Российские войска в захваченной Италии
Страдали от нехватки провианта,
Который, нам обязаны австрийцы предоставить.
Вокруг благоухал цветущий край,
Весь переполненный скотом и птицей,
В садах и на полях растут
Разнообразнейшие овощи и фрукты!
Но итальянцев грабить наш фельдмаршал запретил.
Суворов бил французов,
Наступал.
А вся Италия почти, и почему-то,
Во власти Венского двора,
И занята австрийскими войсками.
И если Павел I
С Республикой Французской воевал,
Чтобы монархии в Европе все оставить,
И даже вновь на место их поставить,
Взамен правления революционных войск.
То Австрия хотела через русские войска,
И через пот и кровь солдат российских,
Италию,
И прочие от Директории отбитые места,
И области,
Себе, к Австрийскому двору, силком приставить!
Командующий революционными войсками
Жан – Стефан Макдональд,
С конца Италии стал прорываться к генералу Моро,
На Север, к крепости Тортоне.
Трёхдневный бой на берегах
Рек Требии и Тидоне,
Отброшен там французский генерал
В бою том страшном и кровавом,
До тысячи одних убитых потерял,
И тысячу двухсот солдат казаки в плен погнали!
Второй день битвы был ещё кровавей,
Французы в конце дня
Отброшены за Требию реку.
На третий день в атаку шли французы,
Чтоб с левого сбить берега союзные войска.
Резня,
И рукопашные атаки с двух сторон
Шли целый день. -
Успех был переменный.
Но к вечеру французы снова отошли
На правый берег Требии реки.
Потери у французов за три дня сраженья,
Примерно восемнадцать тысяч человек.
И ПавлуI депеши, стремглав везли фельдъегеря,
Ему вручали, он читал их,
Россия,
Вся, ликовала до утра!
А Франция в слезах в то время умывалась.
Австрийский император Франц,
Что в Вене пожинал победы русских,
Был сдержан очень в похвалах,
И очень скромен был в наградах.
Он сам, и весь его Генштаб
Мыслителей из кабинетов,
Фельдмаршалу Суворову приказ прислали:
« В Италии не наступать,
И Рим с Неаполем не брать!
Мы сами справимся с врагами».
А в это время, не дремля,
В Италии фельдмаршал брал крепости за крепостями.
При помощи артиллерийской канонады,
Без приступов,
Они ему ворота сами открывали!
В осаду взята цитадель Александрийская
В ней, в обороне заперто
Четыре тысячи солдат.
Открыли батареи русских все огонь,
И через шесть часов неистовой бомбардировки,
Умолки крепостные пушки цитадели.
Семь дней долбили пушки русских крепость,
Испытывая крепость гарнизона,
И на восьмой день крепость нам сдалась.
За взятие Мантуи Павел I
Фельдмаршала возвёл в князья.
Так он звучал в Рескрипте:
И титул дал ему
«Победоносный мой фельдмаршал,
Князь Италийский, граф Суворов – Рымникской»
«С отдачей князю Италийскому,
Графу Суворову – Рымникскому даже в присутствии Государя,
Все воинские почести,
Как Особе Императорского величества».
В ответ на все победы русских и австрийцев
Из Франции был прислан генерал Жубер
На место генерала Моро.
Ему передавалась
Вся полнота военных действий и решений,
И сорок пять тысяч,
Отчаянных революционных войск.
Вот он и в бой войска свои послал.
Третьего августа тысяча девятьсот девяноста девятого года
Французские войска
Колоннами, подкрадываясь к Нови,
Столкнулись с авангардом Багратиона,
Который,
Тут же начал отступать.
Суворов так,
Тактическим приёмом новым
Для всех тогдашних армий неизвестным,
Да и для всех войн всего такого длинного 18 века,
Своим, рассчитанным заранее, продуманным,
И преднамеренным отходом,
Французов заводил в удобное для нас
И для сраженья место,
Имея за спиной своей
Шестидесяти четырёх тысячную армию
Суворовских испытанных солдат.
И здесь двадцать семь тысяч генерала Края
Внезапно атакуют левый край французских войск.
Там, в этой каше бьющихся и умирающих солдат,
Главнокомандующий революционными войсками Жубер
Убит был сразу, в самом начале боя.
Команду над французами вновь принял генерал Моро.
И через пять часов сраженья
Моро бросает против генерала Края
Все двадцать пять тысяч ветеранов –
Свой основной резерв.
Суворов через час в сраженье
Спокойно посылает
Двадцать три тысячи солдат.
Затем он отдаёт приказ -
Четырнадцать тысяч резервистов,
Стоящих в десяти верстах от линии огня,
Стремительно идут к месту сраженья.
Французы умирали как герои.
Но тактика Суворова,
Моральный дух солдат российских,
И численный их перевес,
Победу на штыках нам принесли.
И к вечеру Нови был взят!
Французы потеряли в том бою кровавом
Убитыми 10 тысяч войнов
И пленными четыре тысячи шестьсот солдат.
В плену у русских и австрийцев
Четыре генерала – Груши, и Колли,
Периньон и Партоно.
Главком Жубер, дивизионный генерал Ватрен,
Бригадный генерал Гаро –
Убиты в том бою.
Потери русских и австрийцев насчитывалось
В восемь тысяч человек.
Но Моро армию не бросил,
Он в горы всю её разбитую отвёл.
Благодаря австрийскому Генштабу,
Послание приславшему, французов не громить,
Суворов вынужден был тут отдать приказ,
Преследование отступавших,
Прекратить,
И всем отрядам воротиться
На прежние позиции свои,
Это спасло остатки армии Моро
От полного разгрома.
Суворов Вене надоел,
Его победы ей на благо,
Но всё ж мешали Вене жить,
И без помех,
А главное и без надзора,
Италию к себе присоединить.
А посему Генштаб австрийский
И император Франц решили так:
Пусть наш фельдмаршал Альпы перейдёт,
Войдёт в Швейцарию спокойно,
Объединит там русские войска,
И будет угрожать вторженьем
В пределы Франции самой.
Австрийские войска меж тем
С Швейцарии уходят.
Там остаётся русский корпус войск –
Всего двадцать четыре тысячи солдат.
Им фронт с французами держать
Почти на двести сорок вёрст!
А против них стоят с Массеной,
Отважным генералом революционных войск,
Всего – то восемьдесят тысяч ветеранов -
В боях испытанных солдат.
И отправляя русских в Альпы
Франц и Генштаб Австрийский
Не дал им - ни проводников, ни карт.
И русские войска впервые,
В горах Альпийских, а не на равнинах,
Бои начали проводить,
С превосходящими французскими войсками.
В ответ на подлости Австрийского Генштаба,
Наш император разрешил собрать
Войска в один кулак,
И действовать фельдмаршалу,
Как сам считает нужным.
Войска Суворова тот час вступили в Альпы.
Они пошли походным маршем
В Швейцарские долины
На выручку российских войск,
Где командиром корпуса назначен
Надменный и спесивый Римский - Корсаков один.
Узнав об этом в тот же день,
Главнокомандующий Моро
Спустился с Генуэзских гор и штурмом занял Нови,
Тем самым угрожая,
Освободить Тортонский замок от осады.
Суворов,
С первого привала,
Войска свои все повернул назад,
И отогнал он генерала Моро
От цитадели.
И через три дня Тортонский замок пал.
За эти дни,
Которые мы потеряли,
Спасая там союзные войска,
Массена в Альпах разгромил наш корпус –
Такая получилась вот цена,
Мы их спасаем, а они нас гробят!
К Суворову, что в Альпы вёл российские войска,
Прислали австрияки девять офицеров из Генштаба,
Чтоб русских по горам достойно провести.
Колонны шли ускоренным походным маршем
К Сен – Готарду, облегченные до предела,
Почти без пушек, и без теплого белья.
В путь выходили в два полуночи,
И в десять на привале получали кашу,
И снова шли походным маршем шесть часов,
А в десять вечера для армии готов был ужин,
И отдых всем до двух часов ночи.
А утром – снова марш!
Суворов сам подбадривал солдат:
«Вон там – на Альпы он показывал –
Безбожники – французы.
А мы их будем бить по - нашему!
Спокойно! Не спеша!
Да, горы Альпы велики!
Есть пропасти! Есть водотоки!
А мы их перейдём – перелетим!
Мы русские!
Залезли на горы,
Одни стрелки стреляют по головам врагов!
Стреляют редко – зато метко!
А прочие, вперёд!
На штурм!
А влезли вверх – Так бей, коли, гони!
И не давай им отдыху!
Сдающихся французов всех –
Щадить!
Не убивать, поднявших, руки вверх!»
Австрийцы обещали русской армии
Поставить
Всего-то тысячу четыреста тридцать мулов,
Для продолжения похода по горам.
Чтобы они тащили на себе
Всю артиллерию, и все продукты.
В горах ведь кроме снега и ручьёв
И нету ничего!
Но вновь фельдмаршал был обманут,
Генштаб австрийский в русские войска
Поставил только половину мулов,
Так нам необходимых для похода по горам,
По склонам гор, по их вершинам,
По их глубоким пропастям.
А посему, вся артиллерия российских войск,
В Швейцарию была отправлена другим путём.
Солдаты шли колоннами
Чрез горы и ущелья.
Шли налегке, среди снегов,
Снежных лавин, обвалов, круч,
Почти без продовольствия и без боеприпасов,
В горах, покрытых снегом,
Среди пурги и ветра,
В солдатской летней форме,
Совсем на шаг от смерти,
Но смело шли вперёд!
И скоро дорога тропинкой стала,
Вела та тропинка на Сен-Готард,
Через долину,
Зажатую скалистыми стенами скал.
От русских Сен-Готард в его неприступных стенах
Французская бригада Гюделя
Держала днём и ночью,
Совсем уж, не смыкая глаз.
Фельдмаршал в колонны построил войска,
И повёл на французов.
Отчаянный Багратионов авангард
На штурм, на кручи,
Шёл с песней, смело,
Под метким, и губительным огнём французских войск.
Не выдержав лихого смельчаков удара,
Стал неприятель отходить
На самую вершину этих гор.
До темноты три раза русские войска
Бросались штурмовать Сен-Готард.
А к вечеру Багратион с отрядом егерей
Спокойно и бесшумно, обошедший гору,
Неистово французов взял в штыки,
И перевал стал наш!
Войска туда вошли
И очутились
На седловине
Самого Сен-Готардского перевала.
И кроме русских, этот подвиг,
Никто доселе совершить не мог!
Победа нам досталась
Дорогой ценою:
До тысячи двухсот солдат
Навечно там остались спать!
Австрийцы же меж тем,
Ни продовольствия, и ни патронов,
И не пушек
Для русских войск не привезли совсем!
И в ранцах у Суворовских солдат
Осталось сухарей в прикуску - на три дня!
Без зимней формы, специальной обуви
( Не летней!)
В горах,
В преддверии зимы,
На неприступных кручах Альп,
Вся армия Суворова должна была погибнуть.
А без съестных припасов,
Топлива, боеприпасов,
Должна была погибнуть - ещё сто раз!
Или,
Зажатая французскими
Превосходящими ее числом войсками,
Почётно сдаться в плен,
Чтоб жизни сохранить!
Всё выше в горы поднимались
Одетые по - летнему, российские войска.
Теснили неприятеля,
Атаковали центр французской обороны,
Нешуточно их били по бокам,
Штыками выбивали якобинцев с их позиций,
В долину, к озеру Обер-Альп,
Затем, не останавливаясь, они,
Их гнали к селенью Урзерн.
И наконец, разбит был лагерь русских
У стен деревни Госпиталь.
Шёл дождь, и было холодно и сыро,
И люди мёрзли даже у костров.
Теперь дорога, по которой наступали,
Вниз шла спокойно,
По реке Рейсы.
Через версту,
(Доложила разведка),
Дорога врезалась в утёсы вся.
Там в скалах был пробит туннель –
Урненская дыра,
Всего длинною в каких-то 80 метров,
Сырая, тёмная, и тесная она была,
Проход для одного – двух путников с поклажей.
А выйдешь из туннеля –
Прямо перед вами -
Дорога вьется по скале отвесной,
Пробитая, по скалам серпантином,
С карнизом, нависающим над ней.
Затем дорога круто вниз уходит кРеймс реке,
И так выводит нас она,
На Чёртов мост высокий,
Вознёсся он на двадцать три метра над водой.
С моста дорога делает опять
Крутой и резкий поворот среди отвесных скал,
И только у деревни Гешенен
Она свободно рвётся на свободу
На горную долину,
Там есть, где развернуться русским всем войскам.
Проблема только в том,
Что там везде французы,
И их не обойти,
И в лоб не взять атакой!
Позиции их неприступны
И солдаты
Французские, настроены нас сбросить всех
В реку.
Суворов в шесть утра всю армию из Госпиталя вывел.
И в восемь был уже у входа в тот искусственный туннель.
Его атаковал он сразу,
Одновременно бросив вверх
Три сотни егерей.
Пошли они в обход,
Той Урненской дыры.
Другой отряд фельдмаршал вниз спустил
Почти на сто сорок пять метров
КРеймс реке.
Там наши егеря спокойно реку перешли,
И начали карабкаться из ложа вверх на берег.
Защитники дыры Уренской
Все подались назад к мосту,
Боясь отрезанными быть
И в плен позорно чтобы сдаваться.
Здесь, отходившие от Урненской дыры французы
И напиравшие на них российские стрелки,
В затор попали.
И в них, в упор,
Не разбирая, где свои, а где чужие,
Ударили из ружей, и картечью
Защитники предместья у моста.
Под градом пуль, сметая всех вокруг,
Суворовские ветераны отчаянно атаковали мост!
Французы под огнём стрелков
Взорвать сумели одну арку,
Вместо неё над бездной вод
Зияла страшная дыра,
Но, к счастью,
Арка главная была цела.
Дыру в мосту солдаты, под огнём врага,
Прикрыли брёвнами от горной хижины швейцарской.
По узким брёвнам, под огнём,
Штыки примкнув, и быстрым шагом,
На вражий берег егеря,
Пошли в свою последнюю атаку.
И мост был взят в атаке той,
Хотя, и дорогой ценой!
Четыре раза вдоль реки
Дорога путь меняла.
Четыре каменных моста
Дорогу через речку Рейс
Тогда соединяли.
Французы же на тех мостах
В боях стояли насмерть.
Штыками, сброшенные вниз,
К реке,
Со скрипом путь нам открывали.
И к ночи в Вязен армия вошла,
И тут осталась до утра.
И снова русские пошли вперёд.
Перед Амштегом,
Атакой на штыках одних,
Французов мы погнали.
И русской удалью и смелостью своей
Пробили путь по узкой Шахенской долине.
И в полдень с бою заняли Альтдорф,
А за деревней
Нет дорог,
Одни завалы, горы и обрывы!
Австрийцы армию всю завели в тупик!
Пришлось самим идти вперёд,
Среди непроходимых гор.
Карабкались солдатские колонны
По опасным пастушьим, охотничьим тропам.
А тропинки велись, становились всё уже, всё круче,
Солдаты шли по ним уже гуськом
По скользкой глине,
Снегу и каменьям мокрым.
Хребет Росштока перед армией вставал
Стеною бесконечной.
Одна крутая и огромная гора.
Над нею облака, все в тучах.
И мокрый холод,
Влажность, густота тумана –
Мундиры русских усачей
Давно уж мокрые насквозь.
И только к вечеру гора была взята.
А сзади арьергард российский
Упорно сдерживал французские войска,
Что наседали,
Чтоб догнать, разбить, пленить!
Три дня вся армия ползла через хребет,
Огромной гусеницей, извиваясь в скалах.
А арьергард успешно в эти дни
Французские атаки отбивал,
Затем спокойно ночью
Отошёл он от Альтдорфа.
А спуск с горы Росшток труднее оказался,
Опаснее, чем на гору подъём.
Солдаты вниз катились толпами,
Под пеленой тумана, среди камней и глыб
Ужасно скользких, от прошедшего дождя.
Так армия, почти при спуске с гор,
Не понеся потерь,
Внезапно вышла вся в Муттенскую долину!
Тут армию Суворова, как молния, сразила весть
«Разбил француз Массена корпус Корсакова.
Число убитых, раненых, пленённых
Достигло восемь тысяч человек.
Захвачен весь обоз и двадцать шесть орудий,
Три генерала
И девять к ним знамён.
К тому же Сульт, французский генерал,
Разбил австрийский корпус
На нижней Линте».
Теперь во всей Швейцарии французам
Один Суворов и противостоял.
Фельдмаршал наш имел,
Когда прошёл он Альпы,
И вышел на равнину
Всего лишь двадцать тысяч воинов,
Голодных и разутых,
Измученных, походом по горам,
Без тёплой зимней формы,
Без продовольствия, без артиллерии,
Почти без боеприпасов.
Вдобавок русские войска
Попали здесь в ловушку,
И были заперты врагом со всех сторон
В Муттенской той долине.
На Гларисе, и на горе Росшток, на Швице –
Везде, готовы к бою
И русских ждут, чтобы разбить,
Французские войска.
Суворов в этом положенье
Провёл совет и там сказал:
«Корсаковский весь корпус бит
И отступил за Цюрих,
Австрийский генерал Готье убит,
А корпус его весь рассеян.
И прочие австрийские войска разбиты
Теперь они иль отступают, иль бегут.
А посему, решаю я -
Мы атакуем Гларис и штыком берём его.
А арьергарду не стоять на месте,
Разбить французские войска,
И гнать их всех до Швица.
Обоз отправить вслед за нами,
Затем,
Вслед за обозом,
И корпусу идти за армией вдогон.
Всех раненых оставить здесь
С прислугой, лекарями и деньгами.
Им поручается письмо Массене передать –
Всех раненых я оставляю
На генеральскую порядочность и совесть.
Потом мы проведём обмен.
И выступили русские войска,
И враг был бит повсюду.
Путь армии тогда пошел
Через высокие, снегом покрытые вершины,
Без продовольствия, и без жилья в горах,
Где можно и укрыться и согреться.
И не было в походе том
У армии даже полена дров,
Не только, чтоб согреться у костра,
А даже для того,
Чтобы согреть на нём
Несчастный чайник кипятка.
Солдатам грязь и снег были постелью,
Покровом небо, сыпавшее снег с дождём.
Так армия вся шла вперёд,
Босая,
Через высочайшие вершины,
Без дорог,
И без тропинок козьих.
Вилась негожая тропа
Между ужасных водопадов,
Через стремительные реки,
И через горные ручьи.
Переходили их солдаты по колено,
И выше, в ледяной воде.
Суворова голодные, разутые орлы
Сбивали с круч французские войска,
И смело шли вперёд.
Так взят штыком был Гларис,
Затем деревня Нефельс.
Французы в контратаку тут пошли,
Шесть раз деревня та
Переходила из рук в руки,
И всё же русскими была она взята!
Так, непрерывно атакуя,
Гоня, и сбрасывая французов с скал,
Суворов смело наступал.
В Гларисе русские войска ждал отдых.
Солдаты ждали арьергард,
Который, вот уже два с лишним дня,
Тянулся через гору Брагель -
Уже заваленную снегом всю.
Заняв Гларис, Суворов понял,
Что австрияки снова кинули его.
Они покинули долину реки Линта.
И наш фельдмаршал вновь один остался.
Теперь он думал только об одном -
Как честь спасти
И славу русских войск.
А состояние у русских войск было ужасным:
Вся армия в ремках, а не в нормальной форме,
Голодная,
И нет патронов в ней,
Нет пороха.
Нет ядер к пушкам. Да и самих – то пушек нет!
Суворов марш-броском,
Сбивая все врага заслоны,
Решил сквозь Альпы,
Где одни орлы летают,
И нет дорог, одни снега и скалы,
Всю армию к бессмертью провести.
Три дня России армия
На снежный перевал Паникс шагала.
Двухтысячный Багратионов арьергард
Штыками сдерживал атаки пяти тысяч.
Отбросив неприятеля, он с честью отступал.
Густой туман скрывал солдат бредущих в горы.
И дождь, и снег летели на колонны,
Злой ветер многих из солдат
Спокойно с ног валил.
А утром армия спускаться стала с гор.
Там ветер сдул весь снег в лощины,
Везде на скалах тонкий ледяной покров.
Скользят,
Срываются на этих ледяных катушках люди,
Десятками солдаты в пропасти летят!
В лощинах шла пехота через реки,
Вода там по колено,
Много льда,
Намокла вся одежда, встала колом.
В горах мороз, и снег, и талая вода!
Ни крошки пищи в ранцах не осталось у солдат.
И всё же Альпы
(Где только Ганнибал один прошёл!),
Все пройдены,
Штыком и яростью солдат,
Пробиты!
И впереди, (За перевалом Паникс),
В местечке Кур их ждёт тепло долин,
И хлеб, горячий суп, и водка.
А в октябре,
В последний год столетья,
Царь Павел I,
Пожаловал Суворову награду.
Российский полководец
Генералиссимусом стал.
Всех унтер-офицеров за поход Швейцарский
Российский император в офицеры произвёл.
Хотел он полководцу в Петербурге
Поставить памятник.
А с Австрией разорван был союз.
И по приказу Павла,
Вся армия из Аугсбурга в Россию к нам идёт.
Суворов очень мучился,
Что не разбил французов.
В Италии,
Там под ногами путались,
И где могли, мешали,
Австрийский Генеральный штаб
И император Франц.
В Швейцарской же компании,
Австрийцы просто предали,
Свои, спасая шкуры,
Под пули слали нас!
Но вся Европа видела,
Как бил врага Суворов.
В столицах, и в провинциях
Ему несли цветы.
В глазах у европейцев –
Суворов триумфатор,
Везде он бил французов. - Он просто русский Марс!
В Германии, и Чехии его встречали с музыкой,
Хоры кантаты пели,
Из лавра ему девушки в руках несли цветы.
А в городах Линдау,
Аугсбурге, и в Пильзене,
И в Праге златоглавой
Салюты, шумный праздник
В честь полководца был.
Но Александр Суворов
Уже был стар и болен.
Морозы,
Горы, снег и голод,
Альпийские метели,
И туманы, гололёд,
Всё это вдруг сказалось,
Когда поход окончен.
И в Кракове Суворов понял,
Что ехать дальше он не мог.
Серьёзно был простужен,
Остался для леченья,
Как только стало легче,
Продолжил путь домой.
Российский полководец доехал до границы
И здесь изнемогая,
В постель совсем он слёг.
Через двенадцать суток
Немного полегчало,
И полководца хворого
В перинах повезли.
Тихонько ехал Александр по России в Петербург,
А вал всемирной славы, сметавший всё в Европе,
Забушевал в столице,
И даже в Высшем свете, и даже во дворце.
А на Дворцовой площади, среди царя угодников,
Давно уже зрел заговор, чтоб Павла извести.
И знали лицемеры, что им не поздоровится
Приедет вот Суворов, и заговор умрёт.
Ведь он один в России любимец у народа,
В него солдаты русские до гроба влюблены.
И как Суворов скажет,
Так армия поступит.
Он предан императору, его он защитит.
И вот они по подлому оклеветали гения.
А глупый Павел I приказ такой издал:
«В столицу генералиссимус
Пусть въедет только вечером.
Шпалер войскам и Гвардии по улицам не быть!
В честь Марса русского
В колокола не бить, и не звонить!
Назначенных покоев Суворову
В дворце не отводить!»
Суворов в ореоле славы
Был страшен всем –
Двору, и Гвардии придворной,
И Свету тоже был не гож!
Поднятый, до небес в Европе
Во славе прибыл он в Россию
И здесь в опалу полководец вдруг попал.
Немецкая придворная камарилья
Коварный нанесла ему удар!
Не вынеся такого обращенья
В своём краю, на родине, в России
Суворов от расстройства и болезней
Уходит в мир иной в начале мая
Уже в начале девятнадцатого века.
А император Павел I,
Своей рукою, устранивший полководца,
Убит был в Петербурге через год.
Лев Молчанов.
Начало марта - 8 апреля 2023 года.
***
Кавалеру всех Российских орденов
И множества иностранных.
Великому Русскому полководцу – Суворову
Посвящаю эти стихи.
На вид заморышем - заморыш.
Невзрачный, маленький ,худой.
Но очень энергичный и подвижный.
Со светлой, умной головой.
Хоть Саша был и слаб здоровьем
Да отрок толк в науках знал.
По наставлению арапа Ганнибала
Отец в Семеновский, в учение отдал.
Впервые армию увидев.
Суворов гневное сравнение дает.
Ведь то не армия, цыганский табор
На богомолье барыней идёт.
Измученные лошади, верблюды.
Повозки бесконечные тащили.
Везли багаж для сытых генералов
Всё, что возможно взгромоздили.
Прислуга, повара. цирюльник
Живая птица, мебель, одеяла
Солдаты в море скарба потонули.
Служивых без того не доставало.
Суворова бойцы боготворили.
Со всеми жарился на солнышке во рву.
Пил из ведра, болотом пахнущую воду.
Шутил, подбадривая на ходу.
Был ненавистник палочной системы
С бойцом на равных говорил.
На полковые нужды тратил деньги
И обливаться по утрам любил.
Он не заботился, чтоб был солдат напудрен
Ведь главное – обшитый, сыт, здоров!
Стрелял так непременно в «утку»
И храбро шёл в атаку на врагов.
Судачили с ухмылкою вечерами.
На барина- то вовсе не похож:
На сене спит, укрывшийся шинелью
Из общего котла и ест и пьёт.
Бывало доходило до скандала
Он на учениях обитель штурмовал
С бойцами ночью делал переходы
И вброд и вплавь сердешных закалял.
Турецкая война. На кон поставил имя.
Ради Отечества и ратных дел.
Бил по русски, не по-прусски
С Каменским спор вести не захотел.
Исчез громадный четырёхугольник
Не понял новшества Абдул-Резак.
Рассыпалась пехота на квадраты
Да что же там замышляет враг?
Не удалось пробить штыков щетину
Кружась вокруг пехоты на конях.
И сколько б турок не старался
Не смог сломить каре никак.
Бежали раскрасневшиеся ,злые
Патроны выбросив из шаровар
И ружья наземь длинные бросали
Охваченный паникой и спаг и янычар.
Изнеможенный с впалыми щеками
И глаза голубизной горят
Открыл дорогу на Балканы
Атаковал не отступив назад.
Вот кто-то выкрикнул: «Суворов едет!»
С почтеньем встретили кумира-седока.
И пронеслось по всем рядам пехоты
Ликующее громкое: «Ура!»
Простой, горячий, энергичный
Гордился тем, что русский человек!
Великий полководец - сын России
В истории оставил славный след.
Татьяна Сергеевна Рубцова
п.Беловка
Суворову
Воевать не числом, а умением
Наступать на врага, не боясь
Штурмовать было твердым решением
Без обиды на всякую власть.
Но и были великие гении
Воспринимали военный талант.
У царицы престольные трения
В них Суворов обет принимал
Что не пьете? По туркам скучаете?
Так ведь матушка, надобный пост
На себе вот, сижу, примеряю
До полярной звёзды, прямо в рост
У Потемкина, челюсть застыла
От обилия снадобных явств
А царица генерала хвалила
Без кокетства и праздных прикрас.
Крым – Российский!- запомните, батюшка!
Без каких-либо вражьих преград
Будет все, как сказали, Вы матушка!
В честь победы – российский парад
Воевать не числом, а умением
Был повержен турецкий гамбит
Через Альпы провел без сомнения,
И вошёл в исторический лик
Анатолий Владимирович Чигинцев
Обнаружив в тексте ошибку, выделите её и нажмите Ctrl+Enter, чтобы сообщить нам.
Дата публикации: 10 января, 2019 [16:35]
Дата изменения: 07 декабря, 2023 [19:31]
Дата изменения: 07 декабря, 2023 [19:31]